kouzdra (kouzdra) wrote,
kouzdra
kouzdra

This journal has been placed in memorial status. New entries cannot be posted to it.

Categories:

"мадам Козырева сегодняшней ночью убита при посредстве грозы в висок"

Угрюм-речное еще:

Ты помнишь ли, Прохор Петрович, друг, ту странную ночь в избушке, когда филин свой голос подавал, помнишь ли, как целовал тогда свою Анфису, какую клятву непреложную приносил Анфисе в вечной любви своей? Вспомни, вспомни скорей, Прохор, мил-дружок, пока нож судьбы твоей не занесен: грешница Анфиса под окном сидит, безгрешное, праведное ее сердце томится по тебе... Но где же друг ее? Где радость тайной свадьбы?

Радуйся, Анфиса, приносящая нетронутую чистоту свою возлюбленному Прохору! Радуйся, что замыкала чистоту от всех: ни пристав, ни Шапошников, ни Илья Сохатых, ни даже – и всего главнее – Петр Данилыч не услаждались с тобою в похоти. Радуйся, что оклеветанная утроба твоя пуста и Петр Данилыч не смоет с себя подлой лжи своей пред сыном ни кровью, ни слезами. Радуйся, радуйся, несчастная Анфиса, и закрой свои оскорбленные глаза в примирении с жизнью!

Слушая эти мысли в самой себе, Анфиса глубоко вздохнула, и глаза ее действительно закрылись: ослепительная молния из темной гущи сада, а грома нет. Нет грома! «Чудо, – подумала Анфиса, – чудо». И не успела удивиться...


Первый час ночи. Гроза умолкла, а мелкий, утихающий дождь все еще шуршит. К комнате Прохора по коридору мокрые, грязные следы. Что-то напевая под нос, Прохор прошел в теплых сухих валенках в кухню, сам достал из печи щей и съел. Поднялась с постели кухарка.

– Дай мне есть, – сказал Прохор.

Поел каши.

– Еще чего-нибудь.

– Да Христос с тобой. Пахал ты, что ли?

– Нет ли баранины? Нет ли кислого молока?

Завернул к Илье, разбудил его, заглянули вдвоем в каморку Ибрагима – пусто, черкеса нет. Снова вернулись в комнату Ильи Сохатых. Прохор пел песни, сначала один, затем – с приказчиком. Угощались вином. Прохор звал Илью навестить Анфису. Приказчик отказался.

– Нет, знаете, гроза... Я усиленно молнии боюсь.

Окно его комнаты было действительно наглухо завешено двумя одеялами.

Вскоре пришел Ибрагим, и – прямо к себе в каморку. Он разулся, разделся, вымыл в кухне свои сапоги, насухо выжал мокрый бешмет, мокрое белье, развесил возле печки, на которой сытно всхрапывала Варвара, и завалился в своей каморке спать. Его прихода не заметили ни Илья, ни Прохор: они пели, играли на гитаре.

Илья быстро захмелел, Прохора же не могло сбороть вино. Прохор бросил песни и долго сидел молча, встряхивал головой, как бы отбиваясь от пчелы. Глаза его горели нездорово. Наконец сказал, выдавливая из себя слова:

– А все-таки... А все-таки она единственная. Таких больше нет... Люблю ее... Только ее и люблю.

– Да-с... Барышня, можно сказать, патентованная... Нина Яковлевна-с...

– Дурак!.. Паршивый черт!.. Ничего не понимаешь, – мрачно прошипел сквозь зубы Прохор.

И вновь упорное, сосредоточенное молчание овладело им: глядел в пол, брови сдвинулись, нос заострился, лоб покрыли морщины душевной, напряженной горести. Вдруг Прохор вздрогнул с такой силой, что едва не упал со стула.

– Отведи меня, Илья, на кровать, – похолодев, сказал он. – Тошнит... Устал я очень...

Устали все. Даже дождь утомился, туча на покой ушла.

А как выглянуло утреннее солнце, узнали все: Анфиса Петровна убита. Ее убил злодей
Первая узнала об этом потрясучая Клюка.

– Иду я, светик мой, мимо ее дома, царство ей небесное, глядь – что за оказия такая: в небе Христово солнышко стоит, а в открытом оконце у Анфисы свет, незагашенная лампа полыхает. Окроме этого оконца, все ставни заперты. Я кой-как, кой-как перелезла в сад, кричу: «Анфиса, Анфиса!» Ни вздыху, ни послушания. И пади мне в ум, уж не громучей ли стрелой из тучи грянуло. Кой-как, кой-как вскарабкалась я на фунтамен, да в окошко-то возьми и загляни. Господи ты Боже мой! И лежит моя красавица на полу, белы рученьки раскинуты поврозь, ясны глазыньки закрытые, бровушки соболиные этак по-отчаянному сдвинулись... Вот тебе Христос!.. А во лбу-то дырка невеликонька, и кровь через висок да на пол... Вот ей-Боженьки, не вру, истинная правда все, ей-богу вот! А громучей стрелы не видать нигде, только стульчик опрокинутый и бархатное сиденьице вывалилось, наособицу лежит. Я, грешница, как всплеснула рученьками, да так на землю и кувыркнулась... Убил мою горемыку праведный Господь, громучей стрелой убил и душу вынул. Вот, господин урядник, весь и сказ мой, вот...

Урядник проворно умылся, выпил наскоро чайку и – к приставу.

– Вашескородие!.. Имею честь доложить: мадам Козырева сегодняшней ночью убита при посредстве грозы в висок
...
Сначала осмотрели открытое окно со стороны сада.

– Какая же это гроза?.. Это, наверно, из ружья гроза... – зло покашливая и пожимая плечами, говорил сутулый чахоточный учитель, Пантелеймон Рощин, приглашенный в понятые.

– Да, да. Факт... Скорей всего... – плохо соображая, согласился пристав; давно не бритое лицо его бледно, он, ежась, горбился, наваченная грудь нескладно топорщилась, болел живот..
Subscribe

  • "И все его оставили"

    Чего0то мне кажется, что на Украине жизнь скоро может начать иллюстрировать искусство: Когда случился тот неслыханный скандал, тот крик, и брань, и…

  • Технологии

    "... держать молоток либо какие-то новые технологии...", – считает Володин.

  • Попались обсуждения какого-то

    гопнического сериала про "слова пацанов", там в воспоминательных рассуждаловах всякие личные воспоминание про "с раёнов" - поражает театраьность и…

  • Post a new comment

    Error

    Comments allowed for friends only

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

  • 9 comments