Императрица Мария Федоровна, Ксения и я проводили лето 1914 года в Лондоне. Императрица жила в Мальборо-Хоуз со своей сестрой, вдовствующий королевой Александрой. Слухи о войне показались нам всем невероятными, и надо мной начали шутить и смяться, когда я заторопился назад в Россию. Они не захотели сесть со мною в Ориент-Экспресс и уверяли меня, что «никакой войны не будет». Я уехал из Парижа один 26 июля и телеграфировал командующему Черноморским флотом, прося выслать за мною в Констанцу военное судно.
По дороге, чрез Австро-Венгрию, я видел на вокзалах толпы мобилизованных и, по требованию поездной прислуги, должен был опустить в своем купе шторы. Когда мы подходили к Вене, возникли сомнения, пропустят ли далее Ориент-Экспресс. После долгих ожиданий и переговоров нас решили пропустить до румынской границы. Оттуда мне пришлось идти пешком несколько километров, чтобы сесть в поезд, который предоставило мне румынское правительство.
Приближаясь к Констанце, я увидел издали мачты моего бывшего флагманского судна «Алмаз».
- Мы тотчас же снимаемся с якоря. Нельзя терять ни одной минуты, - сказал я командиру, и чрез восемь часов. мы подходили к берегам Крыма.
В Севастополе я узнал об официальном объявлении мобилизации армии и флота. На следующий день в Ялтинском соборе был отслужен молебен, который сопровождался чтением манифеста об объявлении войны. Толпа кричала ура, и чувствовался подъем. В ту же ночь я уехал в С. Петербург.
Так вот начало большого ядерного БП будет выглядеть вот также неторопливо - переговоры дпоследнего, одновременно мобилизация всех и неядерных и ядерных (они тоже нуждаются в мобилизации - и очень небыстрой - иначе будет пшик а не БП) сил - а потом ситуация перейдет в фазу где просто управлять будет выбор между 20 млн убитых и 150-ю