- Налоги платят под угрозой тюрьмы, а ништяки казённые. Попутка представить это как покупку - стокгольмский синдром.
[Витус] - Вы конечно, в чем-то правы. Но попытка считать себя наемным работником государства (если, конечно, не являешься госчиновником или кадровым военным) - это еще более стокгольский синдром.
Так вот термин "стокгольмский синдром" по мне и является маркером что "меня пытаются развести как Леню Голубкова как лоха на партнерство" - в смысле подписать на действия которые мне 100% не выгодны - но зато взамен предлагают плюшку "зато я за права".
На тему стокгольмского синдрома в русской литре есть две прекрасные истории - 41-й Лавренева и главка из воспоминаий великого князя Сандро как они сидели в 1918 в крыму под конвоем ревматросов.
Он объяснил, что «по стратегическим соображениям», мы должны будем переехать в соседнее имение «Дюльбер», принадлежавшее моему двоюродному брату, Великому Князю Петру Николаевичу.
Я уже долго не слыхал этого военного термина. Что общего имели «стратегические соображения» с содержанием моей семьи под стражей? Разве что можно было ожидать турецкого десанта?
Он усмехнулся.
- Нет, дело обстоит гораздо хуже, чем вы думаете. Ялтинские товарищи настаивают на вашем немедленном расстреле, но Севастопольский совет велел мне защищать вас до получения особого приказа от товарища Ленина. Я не сомневаюсь, что Ялтинский совет попробует захватить вас силой, и поэтому приходится ожидать нападения из Ялты. «Дюльбер», с его стенами, легче защищать, чем Ай-Тодор. Здесь, местность открыта со всех сторон.
Он достал план Дюльбера, на котором красными чернилами были отмечены крестиками места для расстановки пулеметов. Я никогда не думал о том, что прекрасная вилла Петра Николаевича имеет так много преимуществ с чисто военной точки зрения. Когда он начал ее строить, мы подсмеивались над чрезмерной высотой его толстых стен и высказывали предположение, что он, вероятно, собирается начать жизнь «Синей Бороды». Но наши насмешки не изменили решения Петра Николаевича. Он говорил, что никогда нельзя знать, что готовит нам отдаленное будущее. Благодаря его предусмотрительности Севастопольский совет располагал в ноябре 1917 года хорошо защищенной крепостью.
6
События последующих пяти месяцев подтвердили справедливость опасений новых тюремщиков. Через каждую неделю Ялтинский совет посылал своих представителей в Дюльбер, чтобы вести переговоры с нашими неожиданными защитниками.
Тяжелые подводы, нагруженные солдатами и пулеметами, останавливались у стен Дюльбера. Прибывшие требовали, чтобы к ним вышел комиссар Севастопольского совета товарищ Задорожный. Товарищ Задорожный, здоровенный парень двух метров росту, приближался к воротам и расспрашивал новоприбывших о целях их визита. Мы же, которым в таких случаях было предложено не выходить из дома, слышали через открытые окна обычно следующий диалог:
- Задорожный, довольно разговаривать! Надоело! Ялтинский совет предъявляет свои права на Романовых, которых Севастопольский совет держит за собою незаконно. Мы даем пять минут на размышление.
- Пошлите Ялтинский совет к черту! Вы мне надоели. Убирайтесь, а не то я дам отведать Севастопольского свинцу!
- Они вам дорого заплатили, товарищ Задорожный?
- Достаточно, чтобы хватило на ваши похороны.
- Председатель Ялтинского совета донесет о вашей контрреволюционной деятельности товарищу Ленину. Мы вам не советуем шутить с правительством рабочего класса.
- Покажите мне ордер товарища Ленина, и я выдам вам заключенных. И не говорите мне ничего о рабочем классе. Я старый большевик. Я принадлежал к партии еще в то время, когда вы сидели в тюрьме за кражу.
- Товарищ Задорожный, вы об этом пожалеете!
- Убирайтесь к черту!
...
Истории похожи кроме как финалом - у великого князя - В шесть часов утра зазвонил телефон. Я услыхал громкий голос Задорожного, который взволнованно говорил: «Да, да... Я сделаю, как вы прикажете...»
Он вышел снова на веранду. Впервые за эти пять месяцев я видел, что он растерялся.
- Ваше Императорское Высочество, - сказал он, опустив глаза: - немецкий генерал прибудет сюда через час.
- Немецкий генерал? Вы с ума сошли, Задорожный. Что случилось?
- Пока еще ничего, - медленно ответил он: - но я боюсь, что если вы не примете меня под свою защиту, то что-то случится со мною.
- Как могу я вас защищать? Я вами арестован.
- Вы свободны. Два часа тому назад немцы заняли Ялту. Они только что звонили сюда и грозили меня повесить, если с вами что-нибудь случится.
Моя жена впилась в наго глазами. Ей казалось, что Задорожный спятил с ума.
- Слушайте, Задорожный, не говорите глупостей! Немцы находятся еще в тысяче верст от Крыма.
- Мне удалось сохранить в тайне от вас передвижение немецких войск. Немцы захватили Киев еще, в прошлом месяце и с тех пор делали ежедневно на восток от 20 до 30 верст. Но, ради Бога, Ваше Императорское Высочество, не забывайте того, что я не причинил вам никаких ненужных страданий! Я исполнял только приказы!
Было бесконечно трогательно видеть, как этот великан дрожал при приближении немцев и молил меня о защите.
- Не волнуйтесь, Задорожный, - сказал я, похлопывая его по плечу: - Вы очень хорошо относились ко мне. Я против вас ничего не имею.
- А Их Высочества Великие Князья Николай и Петр Николаевич?
Мы оба рассмеялись, и затем моя жена успокоила Задорожного, обещав, что ни один из старших Великих Князей не будет на него жаловаться немцам.
Ровно в семь часов в Дюльбер прибыл немецкий генерал. Я никогда не забуду его изумления, когда я попросил его оставить весь отряд «революционных» матросов, во главе с Задорожным, для охраны Дюльбара и Ай-Тодора. Он, вероятно, решил, что я сошел с ума. «Но ведь это же совершенно невозможно!» - воскликнул он по-немецки, по-видимому, возмущенный этой нелогичностью. Неужели я не сознавал, что Император Вильгельм II и мой племянник Кронпринц никогда не простят ему его разрешения оставить на свободе и около родственников Его Величества этих «ужасных убийц»?
Я должен был дать ему слово, что я специально напишу об этом его Шефам и беру всецело на свою ответственность эту «безумную идею». И даже после этого генерал продолжал бормотать что-то об «этих русских фантастах»!
Ну а чем кончилось в 41-м я думаю все и так знают.
Я это к тому что истории с крымским сидением случае все остались (по крайней мере на какое-то время - князю пришлось делать ноги из Крыма, судьба тов.Задорожного мне неизвестна - но по крайней мере шанс сделать ноги он получил) живы и здоровы. И это конечно - 100% "стокгольмский синдром". В самом дистиллированном виде. Только мне как-то представляется, как раз именно результат из мемуара - рациональная цель. А идеологи "прав" и "стокгольмского синдрома" как раз и пытаются заставить заставить умирать людей за чужие интересы (чаще всего называемые "ценностями")