В то лето с юга шла стихийная забастовка рабочих, которая захватила и Киев. Бороться с нею было невозможно, и мы старались только, чтобы она не вылилась в уличные беспорядки. На Подоле, у Лавры, на Житнем базаре собирались рабочие; им мешали, их разгоняли, но движение шло на подъем. В городе было неспокойно. Зловеще зазывали заводские гудки. То там, то здесь проезжали казаки. Центром движения скоро сделались железно-дорожные мастерские, где неумелые действия начальника дорог Немешаева только подливали масла в огонь.
Немешаев был большой барин, любил пожить, благоволил к женскому персоналу своих служащих, отлично держал внешнюю сторону сети своих дорог и, конечно, левил. Об его похождениях ходили легенды и их отмечали даже революционные прокламации. На рабочих он должного внимания не обращал и в разразившуюся забастовку вмешался, как говорится, слегка присвистывая. Вмешался и только обострил дело.
Чувствовалось, что сгущавшаяся атмосфера должна разрядиться чем-то большим. В виду требования больших войсковых нарядов, собрали заседание с военными чинами под председательством вице-губернатора барона Штакельберга, дабы выяснить, как должны действовать войска. Военные стояли за определенные решительные меры, гражданская же власть требовала войск и в то же время хотела, чтобы они действовали, как классные дамы – уговорами. Когда все наговорились, Штакельберг спросил мое мнение. Я сказал, что стрельба по сборищам не должна быть применяема и что лучше всего рассеивать их казаками, прибегая, при надобности, к нагайкам. Действует же за границей полиция резиновыми палками и действует жестоко, и средство это считается законным и вполне достигает цели. Стрелять не приходится. У нас резиновых палок еще нет, но нагайки вполне могут их заменить и употребление их будет вполне отвечать тем железным прутьям, пружинам, кистеням, цепочкам и веревкам с нагайками на концах, которыми вооружены рабочие.
Барон Штакельберг лично обратился к рабочим, предлагая разойтись и предупреждая, что в противном случае будет трижды дан сигнал горниста, после чего войска начнут действовать оружием.
Рабочие не расходились. Впереди появились женщины с детьми. Стали садиться на землю. Проиграл трижды рожок, раздалась команда, и ближайшая рота пошла на рабочих стеной врукопашную…
На мгновение все как бы смолкло. Толпа попятилась назад. Как молоты посыпались тупые удары прикладов. Шел хруст… Толпа обратилась в паническое бегство… По сторонам подгоняли казаки… Минута, две – все было кончено, толпа рассеяна.
Уже действовавшая рота собралась. Раненых не было; кого помяли, убежали. Офицеры и мы со Штакельбергом разговаривали о происшедшем. Вдруг справа раздался залп, за ним второй и третий.
Что, почему, кто приказал стрелять? Бросились в сторону залпов. Там рота, сделав последний залп по направлению горы Соломенки, стояла еще «на изготовку» первая полурота с колена.
– Кто приказал стрелять? – обратился к ротному командиру подбежавший Штакельберг. Тот доложил спокойно, что группа рабочих из разбежавшихся стала бросать в роту камнями, что был ранен солдат, офицер и сбит с ног помощник исправника, которому камень угодил в коленную чашку, и что он, ротный командир, согласно приказа по округу, должен был в виду такого действия рабочих против его роты, ответить им огнем, что и выполнил.
Офицер был прав. Но было что-то неприятное, щемящее…
Собственно видна и начинающаяся гуманизьма - и стандартная практика - "офицер был прав"
PS: Собственно в порядке умственного опыта - представьте что против болотных митингантов бы была выставлена не милиция, а десантура - пусть даже и без огнестрела - и митинганты бы это знали заранее?
По мне так никакой толпы бы даже не собралось. Потому что народ шел безопасно покричать "против власти", а не драться с десантниками.
PPS: Я собственно в той же примерно логике рассуждаю, что и американские штаты, которые разрешают открытое ношение оружия, запрещая скрытое. Именно что - это повышает ответственность - стороны знают, что если что - очень вероятно будет стрельба.
Потому если и прут на рожон - то в случаях когда вопрос серьезен.
А щас - "мирный протест" - это такое практически безопасное шоу, куда зазывают как на футбол или концерт - поплясать и чуток подраться. Собственно Удальцов - профессионал такого "протеста" - считает что протестное мероприятие обязательно должно закончиться небольшой потасовкой с полицией "для картинки в телевизоре" - и таковую всегда устраивал. Пока наконец не посадили.