kouzdra

---

Леди Бритомарт. Какие этические соображения, Адольф? Вы просто будете продавать пушки и оружие людям, которые сражаются за правое дело, и отказывать в них иностранцам и преступникам.

Андершафт (решительно). Ну нет, ничего подобного. Вы должны держаться правил истинного оружейника, иначе вам у нас не место.

Казенс. Что это за правила истинного оружейника?

Андершафт. Продавать оружие всякому, кто предложит за него настоящую цену, невзирая на лица и убеждения: аристократу и республиканцу, нигилисту и царю, капита­листу и социалисту, протестанту и католику, громиле и полисмену, черному, белому и желтому, людям всякого рода и состояния, любой национальности, любой веры, любой секты, для правого дела и для преступления.

---

Ну так опять про старое же -

---

( Collapse )

https://olga-smir.livejournal.com/1180801.html
Мне вообще главной человеческой ценностью кажется свобода. Если человек говорит, зачем мол мне свобода, то я не знаю даже...Т.е. ну наверное, все люди да, никого нельзя лишать этого высокого воинского звания. Но черт его знает...
...

Как его судить-то, если у него свободы нет и не надо, ему так природой предназначено - коггтями драть или там сено, наоборот, жевать, и рогами забодать. Или там начальство велело. Что приказали, то и сделает. Скажут - рябчиками будет кормить, прикажут - своими руками удушит.

Вот да - основная проблема "засвободных" - это что делать с теми у кого свобода и так есть - в смысле что они и так вполне могут делать что хотят - вот только наступая периодически на пятки "засвободным", которые им пытаются мешать делать "что хочется" ради того что врядли когда "захочется"

Признание "другого равным себе" может ведь означать совсем не то что подразумевают те кто это проповедуют - например что тебя можно убить "по велению левой пятки"

... Митинг был замечательный. Миссис Бэйнс чуть не задохнулась от волнения. Дженни Хилл разревелась. Князь тьмы наяривал на тромбоне, как бешеный, рев был адский, словно все грешники в преисподней взвыли разом. Тут же, на месте, состоялось сто семнадцать обращений. Все молились со слезами умиления и за Боджера, и за анонимного жертвователя пяти тысяч. Ваш отец не пожелал назвать свое имя.